У черниговского полковника Василия Дунина-Борковского весьма противоречивая репутация
ОБ ЭТОМ одиозном представителе украинского казачества второй половины XVII века, человеке из круга гетманов Мазепы и Самойловича, ходит множество легенд. Согласно одной из них, сразу после смерти он стал вылетать из ворот черниговского Елецкого монастыря в призрачной карете, запряженной вороными, в свое имение над Десной. Наводя ужас на слуг и домочадцев, останавливался возле старого колодца, указывал на него перстом, а с первым петушиным криком исчезал. Со временем на дне высохшего колодца нашли лаз и маленькую пещеру, а в ней — обтянутую черной кожей книгу с непонятными знаками. Историки знают о Василии Дунине-Борковском немного. Неизвестно даже, где именно он родился в 1640 году. Его отец, шляхтич «герба Лебедя» Каспер-Анджей Дунин, был полковником на службе у польского короля и получил от него за заслуги село Борковку в Черниговской губернии. Есть версия, согласно которой его семью вырезали во время шляхетских междоусобиц приблизительно в 1646—1648 годах. Случайно спасся лишь маленький Василий. О его жизни в последующие два десятка лет нет документальных данных. Возможно, он учился в каком-нибудь европейском университете или участвовал в казацких походах. Но известно, что в 1667 году Дунин-Борковский записался в войско запорожское. Чтобы не утратить родовые земли, он даже принял православие, а уже через год возглавил сотню Черниговского полка. В 32-летнем возрасте его назначили полковником, а гетманы Мазепа и Самойлович в знак своей благосклонности даровали ему несколько сел на левобережье Украины. Это поставило Дунина-Борковского в ряд самых богатых людей того времени. Есть косвенные свидетельства того, что ему, к тому времени уже генеральному обозному (так называли в войске запорожском своего министра финансов), была предложена гетманская булава. Правда, за эту привилегию московский вельможа Василий Голицын, фаворит царевны Софьи, хотел получить взятку — десять тысяч золотых. Но Борковский отказался. А вот в заговоре казацкой старшины против Ивана Самойловича участвовал. Вскоре гетмана сослали в Сибирь. А булава досталась Ивану Мазепе. Слава у Дунина-Борковского весьма противоречивая: с одной стороны — упырь, с другой — щедрый благодетель. На его деньги в Чернигове построили церкви Вознесения, Петра и Павла, трапезную и кельи Елецкого монастыря, отреставрировали Спасо-Преображенский и Успенский соборы, Пятницкий монастырь. Он же пожертвовал средства на драгоценную церковную утварь и иконостасы. Одних современников восхищала его щедрость, другие были уверены, что своими дарами он пытается замолить перед Богом многочисленные грехи. Борковский похоронен в Успенском соборе Елецкого монастыря. В его стену вмонтирована бронзовая плита с портретом и эпитафией, которую сочинил известный поэт и философ того времени, архиепископ Иоанн Максимович. Именно к нему якобы обратились жители Чернигова, напуганные ночными выездами покойника на карете, прося остановить злого духа божьим словом. И вот весенним вечером, когда в воротах Елецкой обители снова появилась призрачная карета, ей навстречу вышла процессия во главе с архиепископом. Как только владыка поднял крест, призрак покойника канул в реку, а карета растаяла в воздухе под молитвенное пение. Той же ночью, по преданию, над городом прошумела гроза, а река вышла из берегов. Эту легенду рассказали широкой публике известные украинские этнографы Владимир Максимович и Петро Ефименко. А Николай Гоголь в повести «Страшная месть» вывел еще более яркий образ упыря, владеющего скрытыми под землей огромными сокровищами. Весьма вероятно, что его прототипом послужил именно Дунин-Борковский. Интересную версию выдвинул сотрудник Национального историко-культурного заповедника «Чернигов древний» Игорь Игнатенко. «Много лет историки считали, что Борковский был похоронен в одном из склепов внутри Успенского собора, — рассказывает он. — Но на момент исследования в 70-е годы ХХ столетия никаких человеческих останков в нем не нашли. Как выяснилось, это подземное помещение было сооружено почти через сто лет после смерти полковника. Впрочем, вполне возможно, что его похоронили не внутри, а снаружи храма, рядом со склепом его современников из рода Полуботков». Интересно, что большая часть построенного на деньги Борковского просуществовала недолго. Вознесенская церковь и Спасский собор горели. В годы революции исчез подаренный Елецкому монастырю драгоценный иконостас. Даже плита с эпитафией — и та пропала. Сегодня о полковнике помнят лишь местные историки и краеведы. Тем не менее группа горожан-энтузиастов предлагает переименовать в честь легендарного земляка одну их старых улиц Чернигова. http://www.kv.com.ua/archive/3188/social/3229.html
